Отличный текст! С большим удовольствием продолжаю.
Энселиэрн дан Лориделл, солнечный князь и витязь Нарготронда поднялся, глубоко поклонился своему другу и повелителю, Геншеру Нордонилу из Фанамидона и покинул звездный альков Сокрытой Башни.
Дверь за его спиной закрылась беззвучно, оставив Геншера наедине с гулом палантиров и свистом межмировых сквозняков, что гуляли по Башне. Он откинулся на спинку кресла, сомкнув длинные пальцы перед лицом.
«Сын. У Долтона сын».
Мысль казалась не менее абсурдной, чем если бы один из спутников на небесном своде вдруг сорвался с орбиты и упал ему в чай. Долтон. Вековой страж трона, живое олицетворение долга, человек-легенда, чья личная жизнь была наглухо замурована behind стенами службы. И вот – простое, приземленное, почти вульгарное объяснение: «пришла местная травница».
Геншер снова жестом призвал архивный свиток. Строгие строки донесения ожили: «Н'Дэви Туминхум, темная эльфийка, обвинена в попытке отравления. Улики косвенные. Ввиду отсутствия прямых доказательств, но дабы избежать риска смертного проклятия со стороны обвиняемой, вынесен указ об изгнании с конфискацией ушей».
Он поморщился. Ритуал был варварским, пережитком темных времен, но закон есть закон. Без ушей эльф терял связь с изначальными потоками магии, становился изгоем среди своих, вечным беженцем. Выжить в глухой деревне, родить и поднять ребенка… Ребенка, чьим отцом, если верить Долтону, был он сам.
«Подозревал», – сказал Долтон. Значит, знал. И молчал. Пятнадцать лет.
Геншер встал и подошел к огромному, в полстены, окну, за которым клубились туманы иных измерений. «Положи моего сына в Купель». Просьба, звучавшая как приказ. Как шантаж. Долтон всегда умел надавить на нужные рычаги. «Купель в тех землях позволит нам взять их под нашу длань». Это был уже не просто отец, просящий помощи для больного ребенка. Это был стратег, предлагающий гамбит.
И он был прав. Внешний храм, ядром которого стала бы новая Купель, – это не просто опорная точка для магии. Это форпост, центр влияния, возможность проецировать силу туда, где до этого царил лишь дикий хаос пограничья.
Но цена… Личное присутствие Верховного Мага, ритуал создания Купели, отвлечение колоссальных ресурсов. И все ради сына опальной изгнанницы и его отца, который вдруг решил вспомнить о семье.
«Ты охренел?» – спросил он тогда. Ответа не последовало, потому что ответ был очевиден.
Геншер повернулся от окна. Его взгляд упал на другой палантир, связанный с покоями Тайли. Его дочь. Та, что последние десятилетия смотрела на непоколебимого витязя Долтона с обожанием, которому давно пора было бы превратиться во что-то большее. И которая теперь, сама того не зная, получила жестокий удар.
«Стареешь, Шер, тупишь», – сказал Долтон. И снова был прав.
Волшебник щелкнул пальцами. В воздухе материализовался полупрозрачный лист из чистой энергии. — Гонец! — его голос прозвучал громоносно, разносясь по пустым залам Башни.
Из тени у стены отделилась фигура в сером, безликая и мгновенно готовая к выполнению приказа.
— Распоряжение Канцелярии, — сказал Геншер, и его слова тут же запечатлевались на энергетическом свитке. — Начать немедленную подготовку операции «Корневище». Класс: «Тишина». Цель: доставка в пограничный сектор Тёмных Лесов компонентов для развертывания полевой Купели Омоложения. Задействовать резервные каналы снабжения. Ответственный: лично я. Исполнители: отряд магов-доброделов первой категории, инженеры-теурги. Оповестить Хранителя Резервуара.
Гонец склонил голову, забрал свиток и растворился в тени так же бесшумно, как и появился.
Геншер остался один. Он подошел к раковине из горного хрусталя, где струилась вода из самого Источника, умыл лицо. Холод очищал мысли.
Он не мог дать Долтону отставку. Не сейчас. Но он мог сделать нечто большее. Он мог дать ему надежду. И одновременно – расширить границы своего королевства.
«Ладно, друг мой, — мысленно обратился он к уже ушедшему витязю. — Ты озадачил. Но игра только начинается».
Он взглянул на карту империи, мерцающую на столе. Где-то там, на самом краю, в глухой деревне, жил мальчик. Слабый, больной мальчик. Возможно – самый дорогой заложник в предстоящей игре. А возможно – ее главный приз.
Геншер принял решение. Он летел.