Отличный текст! С большим удовольствием продолжаю.
Энселиэрн дан Лориделл, которого все в империи знали просто как Долтона, вышел из Сокрытой Башни, и холодный столичный ветер тут же обжег его лицо. Он сделал глубокий вдох, словно впервые за долгие часы вспомнив, как дышит. Воздух пах звездной пылью, озоном от магических барьеров и вечным камнем Эльфийских Пиков — запахом дома, который он, возможно, вот-вот променяет на дымную избу в глухом лесу.
Он не солгал Геншеру. На признание ему было плевать. Звание витязя, почет, место при дворе — все это было лишь инструментом, доспехами, которые он носил так долго, что они стали частью кожи. Но под ними все еще билось сердце того самого эльфа, что когда-то, полторы тысячи лет назад, мог променять учение на прогулку под луной или на улыбку рыжеволосой девушки-смертной.
Сын... Имли. Маленький, хрупкий, с огромными, слишком взрослыми глазами цвета весенней хвои — точь-в-точь как у него. И с острыми, словно у лесного зверька, ушками, как у матери. В нем не было ни капли магии, лишь тихий, упрямый свет жизни, бьющийся где-то глубоко внутри, словно свеча на сквозняке.
Долтон тронул амулет на груди — личный телепорт, ключ к самым защищенным местам империи. Щелчок, давление — и он уже в своих покоях. Ни роскоши, ни пафоса. Кабинет воина, библиотека стратега и спартанская келья. Он подошел к карте, висевшей на стене, и ткнул пальцем в крошечную точку далеко на северо-востоке, за пределами цивилизованных земель. Глухомань. Край изгнанников и забытых богов.
Именно там он должен был быть сейчас.
Геншер Нордонил остался один в звездном алькове. Тишина, которую раньше резали ломтиками, теперь гудела, как напряженная струна. «Сын. Долтон. Отец». Эти слова отказывались складываться в логичную картину. Он щелкнул пальцами, и в воздухе вспыхнули свитки — медицинские отчеты, донесения о Н’Дэви Туминхум, схемы ритуалов Омовения в Купели.
«Слабый привязкой ко всему... — в голове волшебника молниеносно проносились расчеты. — Значит, не только магия, но и сама жизненная сила истончена. Купель не просто желательна, она необходима. Но построить Временную Купель такой мощи...»
Он мысленно прикидывал стоимость: чистейший орихалк для чаши, самоцветы для стабилизации потоков, энергия — ее потребуется столько, что несколько кварталов Столицы погрузятся во тьму на неделю. И его личное участие. Отлучка Верховного Мага на неопределенный срок. Это вызовет вопросы. Сомнения. Слабые умы начнут шевелиться.
А потом его взгляд упал на последнюю фразу Долтона, брошенную уже на прощание, как незначащее замечание. «Купель в тех землях позволит нам взять их под нашу длань через внешний храм».
Вот оно. Гениально и просто, как всегда. Долтон никогда не был просто солдатом. Он был стратегом. Он не просил — он предлагал сделку. Спасение его сына становилось первым шагом в мягкой аннексии богатых, но диких земель на северо-востоке. Новый форпост. Новый храм. Новые подданные.
Геншер позволил себе редкую улыбку. Его друг знал его слишком хорошо. Личная просьба, поданная под соусом государственной выгоды, — это то, от чего он не мог отказаться.
Он снова щелкнул пальцами, и на смену свиткам пришел мерцающий силуэт одного из его помощников. — Мелар, ко мне. Немедленно. И пусть Глава Инженерного Ордена и Верховная Жрица Храма Воды ждут моего вызова в течение часа. У нас есть проект. «Северное Сияние». Срочный и секретный.
Тем временем Долтон уже мчался на своем боевом грифоне Прорехе сквозь разреженный воздух высоких слоев. Внизу проплывали знакомые до тошноты ландшафты: величественные эльфийские города, сияющие like pearls, затем — земли людей, испещренные крепостями и дорогами, а потом — бескрайняя дикая тайга.
Он торопился. Каждый час пути отдалял его от сына. Он вспоминал последний раз, когда видел Имли. Тот лежал, укутанный в звериные шкуры, и дышал тихо-тихо, а его мать, Н’Дэви, смотрела на Долтона не с ненавистью изгнанницы, а с молчаливой, горькой мольбой. Она просила не его, витязя, а его, отца.
И он дал слово. Слово Долтона было крепче адаманта. Даже если ради его выполнения придется свергнуть собственного короля. А уж вынудить старого друга пойти на беспрецедентный шаг — дело техники.
Он пришпорил Прореху, и грифон с криком ринулся вниз, рассекая облака, устремляясь к одинокой струйке дыма, что поднималась от одинокой избы на краю света, где его ждало единственное, что имело значение. Его немыслимое, хрупкое, настоящее будущее.