Отличный текст! С большим удовольствием продолжаю.
Энселиэрн дан Лориделл, солнечный князь и витязь Нарготронда поднялся, глубоко поклонился своему другу и повелителю, Геншеру Нордонилу из Фанамидона и покинул звездный альков Сокрытой Башни.
Дверь за его спиной закрылась беззвучно, оставив верховного мага одного в кольце мерцающих палантиров. Воздух, еще секунду назад наполненный напряжением их разговора, медленно утихал, словно вода после прохода корабля.
Геншер не двинулся с места. Его тонкие, почти бесплотные пальцы замерли над хрустальным шаром, в котором все еще была развернута сводка по делу Н'Дэви Туминхум. Он смотрел в матовую глубину, но видел не строки официального отчета, а лицо Долтона. Не витязя, железного энселиэрна, а своего старого друга. Того, с кем они столетия назад, еще юными и дерзкими, тушили пожар в Виноградных террасах Фанамидона. Того, кто вытащил его, раненого, из-под обломков во время Осады Безмолвных Скал.
«Сын».
Слово отдавалось в его сознании глухим, непривычным звоном, будто по стеклу ударили кристаллом. Долтон. Отец. Для Геншера, чья жизнь была поделена на магические циклы и правления монархов, это казалось таким же невозможным, как если бы одна из башен цитадели вдруг пустила корни и ушла в землю.
Он щелкнул пальцами. Один из палантиров погас, другой вспыхнул, выводя сложные астрологические схемы. Третий показал карту северных маркизатств — диких, холодных земель, куда была изгнана темная эльфа. Те самых земель, где сейчас, в какой-то убогой избе, умирал его… что? Сын друга? Наследник величайшего витязя эльфов? Полукровка, чье существование бросало вызов всем устоям?
«Купель».
Вот где была истинная цена просьбы Долтона. Он просил не просто исцеления для мальчика. Он просил невозможного. Перенести Сердце Купели, кристаллизованный сгусток магических сил, питаемый ley-линиями всей империи, — это все равно что попытаться перевезти океан в чайной чашке. Невозможно. Кошмар логистики, безопасности и чистой магии.
Но… Долтон всегда видел на шаг дальше. Его последние слова висели в воздухе, словно дым после залпа: «Купель в тех землях позволит нам взять их под нашу длань через внешний храм».
Волшебник медленно прошелся по алькову, его шелковые robes шелестели по холодному полу. Да. Северные маркизатства всегда были костью в горле. Полунезависимые, дикие, слабо связанные со Столицей. Установка Внешнего Храма с действующей Купелью не просто дала бы им опорный пункт. Это навсегда изменило бы магический ландшафт региона, привязав его к сердцу империи. Это была не просьба отца. Это был стратегический план старого лиса.
И Геншер понял, что Долтон, как всегда, загнал его в угол. Отказать — значит потерять доверие лучшего оперативника и, что важнее, друга. Согласиться — совершить беспрецедентный, безумный по своей сложности и риску поступок.
Он остановился у самого большого палантира, в котором пульсировало мягкое, сапфировое сияние — визуализация самой Купели.
«Ты охренел?» — спросил он тогда Долтона. Теперь этот вопрос он задавал самому себе.
Геншер глубоко вздохнул, и в его глазах, старых как сами утесы Фанамидона, мелькнула та самая искра, что когда-то заставила его, молодого мага, оспорить волю Совета и пойти на авантюру, что спасла королевство.
Он коснулся поверхности палантира. — Канцлеру Тайли. Немедленно, — его голос, тихий и властный, раскатился по алькову.
В сиянии кристалла тут же проступили черты уставшего, но идеально выбритого эльфа. — Слушаю, ваше сиятельство.
— Тайли, отменяем все совещания на… пока не знаю на сколько. Поднимите архивы по проекту «Ковчег». Да, тому самому. И приготовьтесь к работе. Ночью будет шторм.
По лицу канцлера пробежала тень изумления, но годы тренировки взяли верх. Он лишь кивнул: — Слушаюсь. «Ковчег» поднять. Готовность к шторму. Что будем делать, ваше сиятельство?
Геншер посмотрел в сторону, где исчез Долтон, а потом перевел взгляд на карту северных земель.
— Мы, — сказал он, и в его голосе снова зазвучала сталь, — будем перемещать горы. В прямом и переносном смысле.